Член жюри «Arctic open» Алексей Вахрушев о притяжении Чукотки, дополненной реальности китобоев и обретении своих корней
Каждая его работа о коренных жителях Чукотки – настоящее откровение. Показывая удивительный по красоте и философии мир, Алексей Вахрушев раз за разом подтверждает: большой экран – для больших характеров. К нам на «Arctic open» известный режиссёр едет не только оценивать документальные фильмы, но и представить вне конкурса свою новую работу «Книга моря», недавно получившую приз кинофестиваля в Торонто. Окажется ли эта история близка архангельскому зрителю?
Жить в философии пространства
Безусловно! – начинает нашу беседу Алексей Юрьевич. – Ведь речь идёт о таком же арктическом регионе России, как и сам Архангельск. Философия пространства, человеческие взаимоотношения и ценности, сложности жизни в этих широтах – всё это нас объединяет.
– Сколько времени заняли съёмки и в чём была основная сложность?
– Проект «Книга моря» делался пять лет, поскольку фильм наполовину мультипликационный, а анимация требует времени и средств. Средства периодически заканчивались, приходилось их искать. Поэтому те 35 минут мультипликационного материала, которые в картине есть, делались в течение трёх лет.
Документальный материал снимался в четырёх экспедиции на Чукотке. В общей сложности мы провели там полгода. Документальные фильмы редко снимаются так долго, но я уже лет 15 не пользуюсь постановочными приёмами. Поэтому нестандартных ситуаций, в которых морские охотники раскрываются иначе, действуя по наитию, как их предки, приходилось ждать. Для нас это было важно: зрители почувствуют, что перед ними и наши современники и архетипические характеры северных китобоев, какими они были полторы тысячи лет назад.
И тут под лодку ныряет кит…
– Вы всегда были за документальную правду. Почему в этот раз прибегли к языку анимации?
– С начала XX века приезжавшие на Чукотку этнографы говорили, что культура чукчей и эскимосов исчезает, и скоро самих этих народов не станет. Прошло сто лет, а они по-прежнему выходят в море, на охоту, считая себя наследниками культуры коренных жителей. Я озадачился: откуда они берут силы, чтобы оставаться самими собой? И понял, что пространство, которое их окружает, наполнено образами прошлого. Они смотрят на окружающий пейзаж и видят, что на мысах происходили действия мифов или сказок. И чувствуют себя уверенными, потому что они не одни. Эти фольклорные образы надо было оживить. Так и возникла идея сделать мультипликацию, объединив в едином художественном пространстве две реальности.
– И всё же о сложности съёмок в Арктике: как техника реагирует на низкие температуры?
– У каждого фильма свои разочарования, связанные с техникой. Можно сказать про «Книгу тундры». Там было в апреле минус 45, и сильный ветер выдувал из чехла тепло, предохраняющее камеру от замерзания. Оператор Слава Макарьев всё время держал объектив, чтобы прогревать микросхемы. Через несколько дней у него начала лопаться кожа на руках.
Во время съёмки охоты на волков, напавших на стадо беременных важенок, у нас разбилась камера. Это произошло через десять дней после нашего приезда, и мы, находясь бог знает где, где нет связи и куда добираться полторы недели, смогли её возродить.
Каждая наша экспедиция на Чукотку – большой блокбастер: как мы долетаем до места съёмок, с чем приходится сталкиваться, чтобы реализовать свою идею, и как мы оттуда возвращаемся. Это всегда большое кино с претензией на призы всех возможных фестивалей.
«Потом уже понял, что обделён…»
– В двух ваших фильмах прослеживается мысль о том, что увоз детей на учёбу в интернаты губителен. Это рвёт связь с землёй предков, отбивает интерес к привычному образу жизни. Интересно, что у режиссёра из Ямало-Ненецкого автономного округа Анастасии Лапсуй совершенно другой взгляд. Она считает злом кочевые школы, которые дают плохое образование и отбрасывают ненцев на десятки лет назад.
– Я как раз за эксперимент, чтобы кочевая школа появилась. На Ямале могут быть другие обстоятельства. На Чукотке всё, с моей точки зрения, грустно. Сейчас мы делали вторую картину о чукотском старейшине Вуквукае из «Книги тундры» – вернулись к нему шесть лет спустя посмотреть, как выросли дети. Снимали в том числе в интернате. И я вам скажу: в гробу бы они видели эту тундру! Дети живут там как растения, которые поливают. А потом оказываются за порогом интерната и не готовы к самостоятельной жизни в посёлках. Этот человек умер, тот повесился. Страшное дело.
– Вы ведь и сами от корней оторваны: живёте в Москве, снимаете кино…
– Но я к ним возвращаюсь постоянно. Я понимаю ценность этого. Я любопытен. И чем старше становлюсь, тем больше чувствую себя причастным к этим людям. Если интернат тебя дистанцировал от своего народа, земли, культуры и многовековой истории, то сейчас, снимая фильм за фильмом, я, наоборот, в это углубляюсь.
– Вы таким образом пережили опыт отрыва от корней?
– Я не чувствовал себя оторванным. Потом уже понял, что обделён по-человечески. Что огромная часть меня никак не проявлена. Поэтому я и езжу на Чукотку. И чем взрослее становлюсь, тем больше чувствую себя эскимосом.
Авторское кино – в российский прокат
– Фильмов про коренных жителей Чукотки не так много. Ваши картины где-нибудь кроме специализированных кинофестивалей показывают?
– «Книга тундры» по телевидению на Западе идёт. А про Россию: ну кто из каналов поддерживает авторское документальное кино? У каждого канала есть собственный формат, свои производители.
– Для кого вы тогда снимаете свои фильмы, если широкому зрителю они недоступны?
– Есть надежда, что будут доступны. Сейчас фильмы «Добро пожаловать в Энурмино!» и «Книга тундры» периодически показывают в киноклубах. С «Книгой моря» мы хотим сделать всероссийский прокат. Я уверен: люди будут его смотреть. И на некоторых площадках покажем его в паре с «Книгой тундры», чтобы дать представление о двух фундаментальных культурах Чукотки – оленеводческой и морском промысле.
– Ваши фильмы поднимают болевые вопросы. Они меняют что-то, быть может, в сознании самих жителей Арктики?
– Когда о болевых моментах идёт речь, не меняется вообще ничего. Я говорю об отношении власти к проблемам, которые, так или иначе, вплетаются в фильм. Звукозрительный образ девальвирован телевидением и уже не обладает тем влиянием, как в начале 90-х. В этом смысле я разочарован сегодняшним кинематографом. Однако если говорить о восприятии широкой аудитории и жителях Арктики, то хороший фильм – это не только погружение в красоту и экзотику Севера. Это зеркало, которое отражает людей и всю их жизнь без прикрас, но с большой любовью. Через этот внимательный взгляд и, самое главное, любовь они видят себя со стороны. Это не может пройти бесследно.
– Любой вопрос, который в Арктике является болезненным, требует комплексного решения. Нельзя просто закрыть интернат и открыть кочевые школы. Требуется покреативить, каким образом сделать это правильно, не ошибиться. Чего никто не хочет делать, как я понимаю.
«Мне не хватает этого в городе…»
Вы являетесь сотрудником Института этнологии и антропологии РАН. Какую работу там ведёте?
– Занимаюсь аудио-визуальной антропологией: снимаю фильмы, работаю с архивами. Ещё есть текстовые материалы, исследования, наблюдения. Всё это даёт представление о культуре народов Чукотки и её нынешнем состоянии. Делали также картины по ненцам, эвенкам и другим северным народам.
– Побывав столько раз на Чукотке, открываете для себя что-то новое – в этом крае, в этих людях?
– Любая встреча с малознакомым человеком и попытка его понять – всегда сюрприз. Поездки и съёмки укрепляют чувство привязанности и восхищения ими. В очень сложных, иногда чудовищных обстоятельствах они сохраняют самообладание, силы, доброту, открытость. Это такие сущностные, очень простые и важные ориентиры. Мне не хватает этого в городе.
Бабушка-чуванка как ключ к поморам
– У нас были?
– Не был. Никогда.
– А Северо-Запад России вам интересен?
– Да, любопытно, конечно. О чём вы говорите!
– У нас не хотелось бы поработать?
– Посмотрим. В художественном фильме, который я хочу снять, есть пара людей корнями своими отсюда. И мне это тоже близко. Моя бабушка – чуванка, представитель племени юкагирской группы, перемешавшегося с поморами-первопроходцами. Чуванцы получились обликом азиатского вида, а культура у них была середины XVII века, принесённая с Белого моря. Хотелось бы это отразить.
– Фильм про Семёна Дежнёва, насколько я понимаю?
– Это будет историко-приключенческая драма, действие которой происходит в додежнёвский период в береговом посёлке на Чукотке. Основной герой – архетипический для всей арктической мифологии персонаж сироты. Он появляется у разных народов в качестве человека, который был аутсайдером, а потом стал лидером племени.
– И это будет ваш первый игровой фильм?
– В сущности да. Но если вы посмотрите «Книгу моря», она тоже сделана как игровой фильм.
– Ждём!
Екатерина КУРЗЕНЁВА
Источник: Новый взгляд / Северодвинск https://vk.com/@gazeta.city-ya-vse-bolshe-chuvstvuu-sebya-eskimosom
Показ документального фильма «Книга моря» (12+) пройдёт
5 декабря в 15.15 часов в кинотеатре «Мираж-Синема» (ТРК «Титан-Арена»).
Оформить пригласительный билет на него и другие картины конкурсного и внеконкурсного показа можно на сайте https://quicktickets.ru/arhangelsk-artic-open.